Сравнивать можно по разным показателям, в том числе и по модели политического устройства, сильно влияющей на образ жизни.

Жесткая вертикаль государственной иерархии

Несомненно, это Беларусь. “Бацька” Александр Лукашенко — явно “король Солнце” в стране болот и лесов. У него нет соратников, есть только подчиненные, а также народ, служить которому и призван “бацька” со своей командой. Если уж использовать термин “империя” как эталон идеальной пирамиды государственной власти, то Беларусь — ее классический образец. Все сколь-либо значимые решения “бацька” принимает сам, и парламент в этой схеме, орган даже не совещательный, а одобрительный, — миниатюрная копия народа, который поддерживает и одобряет решения “бацьки”.

Совещается “бацька” совершенно с другими людьми, известными только узкому кругу. Чиновники, даже очень умные, в такой схеме не должны иметь своего лица, а если имеют, то обязаны носить политическую паранджу. Государственная машина империи безлика по определению, иначе — конец империи с ее строгой иерархией. “Тайны мадридского двора” есть, но писать о них можно лет через сто. Персона императора — это и есть государство, и никто не может явно стоять рядом или между ним и народом.

Для того чтобы эта модель бесперебойно работала, надо соблюдать главное условие: не допускать высокой концентрации политических и финансовых ресурсов у других лиц или групп. Если возникают центры такой концентрации, независимые от императора, — ждите проблем.

Наглядный пример — так называемая феодальная раздробленность. Как только светские или церковные чиновники, представлявшие государя на местах, обретали большую финансовую, административную и судебную независимость от центра, они тут же стремились стать самостоятельными правителями, превратив власть императора (короля и т.п.) в фикцию.

Затем следовало юридическое закрепление. Поскольку о праве наций на самоопределение в Средневековье не знали, то сеньоры, или на нынешнем языке — олигархи, довольствовались тем, что брали с короля бумагу, в которой он обязывался не нарушать их прав сбора налогов, суда и т. д. на подвластных им территориях. Новые государства провозглашали редко, лишь когда в сеньоре текла голубая кровь какого-нибудь королевского дома.

Это условие тщательно соблюдает Лукашенко. В Беларуси нет олигархов ни от власти, ни от бизнеса. Кадровая политика в госаппарате под жестким контролем президента, и пиар чиновников в стиле “мэр посадил дерево” недопустим. В результате вряд ли кто вспомнит фамилии глав парламента и правительства Беларуси. Открывать свои частные фирмы чиновникам тоже не дают, а потому создать ресурс, независимый от государства, нельзя. Частный бизнес допустим, но только для очень проверенных лиц. Его размер и деятельность — под строгим контролем.

Как и в любой имперской модели государства, действует стандартное идеологическое обоснование, которое в белорусском варианте выглядит так: “Бацька” любит народ, народ любит “бацьку”. Полная имперская идиллия. В Российской империи это звучало витиевато: самодержавие, православие и народность. Суть та же: глава государства — отец родной всего, слегка бестолкового народа.

Разумеется, в Беларуси есть оппозиция. Без нее сейчас нельзя, обвинят в политическом каменном веке и тирании. Если в Средневековье оппозиция тайно сходилась по кабакам, лесам и дворцам вельмож, то теперь ее зазывают на выборы. Иная культура. Поэтому оппозиция в Беларуси есть, и некоторые уверяют: “бацька” ее тайно поддерживает, чтобы не портить свой имидж и обеспечить через нее приток валюты в страну.

Классическая модель империи оппозицию не предусматривает, поскольку двух мнений об устройстве мира быть не может. Император всегда прав, остальное — происки врагов страны. Если во власти вдруг возникают разногласия, то решать их следует без огласки, в узком кругу. Но сейчас оппозиция обязательна. И эту проблему решили методом империй.

Те уже давно столкнулись с фактом, что их население неоднородно — есть разные этносы и религии. Чтобы избежать раскола империи по этим признакам, национальную и религиозную принадлежность объявляли частным делом подданных. Им разрешали носить национальные костюмы, готовить национальные блюда и чтить своих богов, а евреи могли даже не работать по субботам, если это устраивало их нанимателей. Турки, правда, облагали христиан особым налогом, но взамен освобождали от воинской службы. Эти различия считались не столь существенными, чтобы о них спорить, главным было добросовестное исполнение подданными своих обязанностей перед империей.

Языковые различия, до момента широкого проникновения письменности в быт, обычно серьезных проблем не вызывали. На каком языке ведут свою бухгалтерию торговцы, государству было безразлично, а свои распоряжения оно было вынуждено доводить до населения через глашатаев на понятном ему языке, если хотело, чтобы его правильно поняли.

Пока империи неукоснительно соблюдали эти правила, не отдавая предпочтения какой-либо нации или религии, они были внутренне устойчивы. Как справедливо заметил Мирослав Попович, Османская империя рухнула, как только турки осознали себя нацией, к тому же титульной. Их примеру быстро последовали арабы, армяне, курды и славяне, заговорив о неравенстве своих прав в империи.

По примеру империй прошлого Лукашенко приравнял на практике политические воззрения граждан к религиозным — они тоже стали их частным делом. Можно молиться на Ленина или на Путина с Бушем, но строго в отведенных местах, вдали от глаз. На повседневной жизни политические взгляды отражаться не должны, а тем более на управлении государством и организации общества. Положение политической оппозиции в Беларуси очень напоминает положение религиозных сект при наличии государственной религии: их терпят, но проявиться не дают. Тем самым удается соблюсти формальное требование к западной модели государства: оппозиция есть, но влиять не может.

Размытая вертикаль государственной иерархии

К этой модели власти все более эволюционирует Россия. Огромная территория, исторические условия появления и федеративное устройство изначально уже не позволяли эффективно реализовать в ней имперскую модель, как в Беларуси. Максимально Россия приблизилась к ней в начале второго президентского срока Владимира Путина, после чего начался плавный отход. Хотя в массовой культуре, прежде всего в кинематографе, тема ностальгии по России царской по-прежнему культивируется, и неуклюжая попытка протащить Николая II на первое место как имя России тому яркий пример. Желающих видеть РФ вторым изданием Российской империи хватает, но время не то.

Это осознает и нынешнее руководство РФ. После того как крупный бизнес поставили на место, взяв под всесторонний контроль, возникла новая проблема. Точнее, проблема старая — бюрократия. Имперская модель относительно эффективна в размерах Беларуси или Франции, но на больших пространствах утрачивает свою монолитность. Как говорится, количество переходит в качество.

Большое государство неизбежно требует больше чиновников на душу населения, чем обычно. Если добавить всевозрастающее число сфер человеческой жизнедеятельности, которые лихорадочно пытаются регулировать современные государства, то бюрократия в России обречена расти астрономическими темпами. Специализация и разделение труда внутри современных структур управления еще более стимулируют этот рост. Угрожающе разбухающая база законов делает юриста обязательной единицей в штате любой конторы и предприятия. Даже переложив заботы по организации производства на новоявленную буржуазию, Российское государство продолжает увеличивать армию своих чиновников. В целом все происходит в полном соответствии с законом Паркинсона — бюрократические структуры стремятся к своему расширению. Необходимость контроля их деятельности плодит новые структуры и ведет к появлению контролеров за контролерами.